Вера же вместо дел да вменится мне, Боже мой, не обрящеши бо дел отнюд оправдающих мя. Но та вера моя да довлеет вместо всех, та да отвещает, та да оправдит мя, та да покажет мя причастника славы Твоея вечныя.
Я уже хотела сорвать стебелёк с колокольчиками,
Но почему-то оглянулась на девочку и спросила:
«Можно, я сорву колокольчики?»
Она отрицательно покачала головой.
«Хорошо, – согласилась я, – пусть растут. Да?»
Она утвердительно кивнула, без изменения выражения лица.
И я пошла домой.
Колокольчики остались целы.
И, наверное, благодарили свою спасительницу
С мячом под мышкой и с крестиком на груди.
Кто без вести пропал,
Кто в списки не попал.
Ты помнишь ли Афган?
Кто в сердце, кто в висок,
Кто телом на песок,
Кто грудью на экран…
У дома сорок семь – магнолия в цвету,
У дома тридцать пять в букете розы.
Табличка на стене. Там жизнь длиной в черту.
А дальше… только слёзы.
И разрываются сердца.
И мы стираем кровь с лица.
И рвутся души на куски.
И мы мертвеем от тоски.
И только тьма по сторонам.
И страшно нам. Как страшно нам.
«Мы никому здесь не нужны,
Ни дети наши, ни таланты», –
Так, уезжая из страны,
Не зная всей своей вины,
Себя бичуют эмигранты.
Расчёт ли вытеснил любовь?
Иль изменить пытаясь долю,
Оставив здесь родных и кров,
Мы превращаемся в рабов,
Чтобы купить потомкам волю?
Живём не так. И думаем не так.
И задаём ненужные вопросы.
Лишь иногда сквозь этот страшный мрак
Бегут неторопливо чьи-то слёзы.
И все законы Божии круша,
Мир расторгает с Небом сочетанье.
Но лишь когда слезы не даст душа –
Огнём Любви начнётся испытанье.