Наизусть «Отче наш», утопая от строчки к строчке. Сквозь молитву и ежесекундно: «Прости меня, Отче!». Мы не ведали, как становились всё резче и жёстче, И за это мне стыдно, Боже, мне стыдно очень.
Мы теряли себя в кабаках, и у барных стоек
Кто бы знал, что жизнь коротка и того не стоит?
Не святые мы, знаешь, и каждый из нас не стоик.
Только как теперь душу и сердце своё успокоить?
Только как теперь душу и сердце своё успокоить?

Перед матерью как извиниться, склонив колена,
Рассказать, как тюрьма в голове тяжелее плена,
И как память жестока, а хуже – увы, нетленна,
И как тебе, дураку, уж подрастает смена?

Если Рай существует, то там никого из наших,
Тех, кто рано взрослел, но больше не станет старше.
Всё, что было, прошло, и наверно, не так уж и важно,
Но за то, что нас ждёт, мне страшно, мне, правда, страшно.
Но за то, что нас ждёт, мне страшно, мне, правда, страшно.

Наизусть «Отче наш», утопая от строчки к строчке. Сквозь молитву и ежесекундно: «Прости меня, Отче!». Мы не ведали, как становились всё резче и жёстче, И за это мне стыдно, Боже, мне стыдно очень.